Волейбольное заново-я
Я выхожу в первый день такая печальная уставшая от Москвы девочка и говорю мужчинам:
– Пустите меня в игру.
И им меня жалко. И они впускают. А у меня ничего не получается. Мяч выписывает такие никчемные траектории. Но они улыбаются и терпят. И я им в ответ так идиотически улыбаюсь: «Мои милые черти!»
И спускаюсь в берлогу к маме и одной очень-очень интересной женщине, живущей прямо у моря.
– Тебе надо напиться! – говорит она мне.
– Что?!
– Тебе надо напиться!
И больше ничего не объясняет. Просто говорит:
– Доверься! – и улыбается. – Это второе, что тебе надо будет сделать.
И наступает день второй. Я бегу на встречу: «Здравствуйте, это… черти! впустите опять играть».
И они удивляются. И быстренько разбегаются и ставят меня в центр. Там я каждой частью своего тела – даже спиной – ощущаю все их то удаленные, то безумно: «Ах! Прости, это твой, прости!» близкие тела и души, и… глаза. Чувствую, все вдыхаю. Но дышу очень тихо. Чтобы кто-нибудь не подслушал. И ни до кого не доходит, что происходит.
И нам всем уже лечге: наши кости размяты. Мы немножко богаты красотой и изысканностью движений.
И я иду бродить в ночь сквозь растения. Снимаю с себя всё и прыгаю по камням в бушующее море. И плыву. Далеко, далеко плыву. Хотя днём боялась.
– АААААААА! А вдруг акула?
И мама улыбалась. И ширила в небо глаза.
И наступал день третий. О! Эти лесенки, спуски, подъемы… А главное коммунистический SkyExpress, на котором я туда-обратно смоталась! Рождают принцесс!
И я спокойно иду к мужчинам. И они меня уже ждут. И мы меняемся местами. И наши годы идут. И удары точны, как карты, темных южных ночей. И тут начинается что? Ливень! Прямо с Его очей! Всемирный прямо-таки потоп! Тихо стучится и брызжет – по тротуарам: бамц-бамц-бамц! (я прыгаю) – в грот! Это такая устроенная в скале беседка. Там играют в бильярд. Катают, в терминологии Семёна, глаза. И я долго вглядываюсь в их цветные зрачки, значки, цифорки. А они успевают посмотреть в меня, прежде чем кто-то им вмажет.
А потом сауна и… ты не поверишь кто! Отсутствие. Ибо это самая интересная тема. Что даже скупердяйка мама (пенсия бомжовская в районе 1400 р., ибо связь между военкоматами мира нарушена) соглашается и отпускает меня в нее. Что можно делать в сауне всю ночь? Думать.
А потом я возвращаюсь в бильярдную и там уже играют в шашки и в шахматы. И я снова смотрю. Шах. Мат. Ход конем. В дамках. Бита. И всё вспоминаю. И всех прощаю. И всех снова и снова люблю.
Юг, 2007